Шантаж - Страница 69

– Кто такой этот Кониерс? – нахмурился Финн Ярбер.

Бич взял со стола папку с информацией на каждого корреспондента, открыл ее и вынул лист бумаги.

– Я сам толком не знаю, – откровенно признался он. – Живет он в Вашингтоне, округ Колумбия, и, несомненно, пользуется вымышленным именем. Все его письма отправлены через специальную почтовую службу. Кстати, это его третье письмо.

Порывшись в папке, Бич отыскал два предыдущих письма и решил ознакомить коллегу с их содержанием.

– «Дорогой Рикки, – начал читать он письмо, датированное одиннадцатым декабря. – Привет. Меня зовут Эл Кониерс. Мне чуть больше пятидесяти. Я обожаю джаз, старые черно-белые кинофильмы в стиле вестерн, Хэмфри Богарта и очень люблю читать мемуарную литературу. Не курю и не люблю людей, которые гробят здоровье этой гадостью. В свободное от работы время часто посещаю китайские рестораны, где могу выпить немного прекрасного вина с хорошим другом. Вот пока и все. Сообщи мне о себе. Эл Кониерс».

Письмо было отпечатано на пишущей машинке на листе простой белой бумаги, как и большинство писем, которые приходили к ним от новых клиентов. В каждом из таких посланий между строк можно было уловить страх перед неизвестностью.

Авторы опасались, что их пристрастия станут известны родным и близким, что их вычислят, обманут. А Эл Кониерс даже побоялся подписать свое письмо от руки.

Ответ Рикки был довольно стандартным и на первый взгляд тоже напоминал письмо осторожного человека, опасающегося оказаться жертвой обмана. Хэтли Бич корпел над ним несколько дней, стараясь создать образ ранимого, удрученного своими неудачами молодого человека, остро нуждающегося в покровительстве и поддержке более опытного и искушенного человека. Он также упомянул, что Рикки двадцать восемь лет, что он рос в неблагополучной бедной семье, рано связался с уличными подростками и в конце концов оказался в реабилитационном наркологическом центре, куда его отправил дядя.

А потом он, как правило, засыпал своего нового друга массой самых разнообразных вопросов: где ты работаешь? чем занимаешься? какая у тебя семья? любишь ли ты путешествовать?

Все эти вопросы выглядели естественно, так как сам он уже сообщил о себе все, что мог. Подобную чушь Хэтли Бич сочинял и переписывал уже почти пять месяцев. Только сейчас он понял, что лучше было бы ксерокопировать один-единственный текст, а потом лишь слегка изменять его в зависимости от ситуации и личности клиента. Однако его преследовала мысль, что бездушное копирование одного текста может сыграть с ним плохую шутку. Ведь каждое письмо должно быть как можно более искренним, открытым, располагающим к доверию, а копия умерщвляет живой дух автора, неизбежно превращая письмо в канцелярскую отписку.

Вскоре он отправил Элу Кониерсу ту самую фотографию, которую высылал всем остальным клиентам. Это была своего рода приманка, и почти все они рано или поздно попадались на нее. Через три недели, то есть 9 января, Тревор принес второе письмо от Эла Кониерса. Как и первое, оно было безупречным – осторожным, пропитанным страхом перед возможным разоблачением. Казалось, даже печаталось оно в резиновых перчатках, чтобы не оставить следов.

«Дорогой Рикки, – говорилось в нем. – Я с удовольствием прочитал твое письмо и поначалу даже пожалел тебя. Но потом подумал, что ты неплохо прижился в реабилитационном центре и прекрасно понимаешь, что тебя ждет в будущем.

Знаешь, у меня никогда не было никаких проблем с наркотиками или алкоголем, и я просто не способен сейчас понять тебя. Но из твоих слов я понял, что ты сейчас пользуешься лучшим медицинским обслуживанием, которое только можно купить за деньги, так что не стоит обижаться на дядю. Советую подумать о том, где бы ты был сейчас, если бы не его помощь. Ты задаешь много вопросов о моей личной жизни. Я прекрасно понимаю твое любопытство, но сейчас еще не вполне готов обсуждать все это с малознакомым человеком. Тем не менее могу сообщить, что был женат почти тридцать лет, но последние годы живу один в округе Колумбия и работаю на федеральное правительство. Мои профессиональные обязанности относятся к разряду очень важных и неплохо оплачиваемых. Кроме того, у меня совсем немного друзей и я не стремлюсь любой ценой увеличить их число. Что же до путешествий, то я предпочитаю азиатские страны и без ума от Токио.

Часто думаю о тебе и буду ждать ответа.

Эл Кониерс».

Поверх напечатанного имени автор письма написал черной ручкой «Эл». Это письмо разочаровало собратьев по трем причинам. Во-первых, оказалось, что их клиент холост, что серьезно осложняло процесс изъятия у него денег. Наличие жены и детей ставило потенциального клиента практически в безвыходное положение и заставляло принимать любые условия, а холостяк мог пренебречь требованиями шантажистов.

Во-вторых, этот Эл Кониерс, если верить его словам, работал в каком-то правительственном ведомстве, а это означало, что у него не слишком много денег.

И наконец, в-третьих, по всему было видно, что Эл не склонен откровенничать и чересчур осторожен. В отличие от Квинса и Кертиса Эл оставался загадкой и явно не желал говорить о себе больше того, что сам считал нужным. А с таким человеком очень трудно работать. Выуживание у потенциальных клиентов полезной информации чем-то напоминало удаление зубов – неприятно, но и без этого нельзя. Письма Квинса и Кертиса были полны сентиментальной глупости, безграничной чувственности и неудовлетворенной страсти, а Эл ограничивался сухими фразами и не демонстрировал страстного желания как можно скорее встретиться с новым другом. Словом, Эл был сдержан, скуп на эмоции и ужасно тосклив. Создавалось впечатление, что он и сам еще толком не знает, чего хочет от Рикки.